Неточные совпадения
— Извергнуть из гражданской среды! — вдруг заговорил вдохновенно Обломов, встав перед Пенкиным. — Это значит забыть, что в этом негодном сосуде присутствовало
высшее начало; что он испорченный человек, но все человек же, то есть вы сами. Извергнуть! А как вы извергнете из круга человечества, из лона
природы, из милосердия Божия? — почти крикнул он с пылающими глазами.
Это влечение к всякой видимой красоте, всего более к красоте женщины, как лучшего создания
природы, обличает
высшие человеческие инстинкты, влечение и к другой красоте, невидимой, к идеалам добра, изящества души, к красоте жизни!
Товарищ прокурора был от
природы очень глуп, но сверх того имел несчастье окончить курс в гимназии с золотой медалью и в университете получить награду за свое сочинение о сервитутах по римскому праву, и потому был в
высшей степени самоуверен, доволен собой (чему еще способствовал его успех у дам), и вследствие этого был глуп чрезвычайно.
Зверино-земное начало в человеке, не привыкшем к духовной работе над собой, к претворению низшей
природы в
высшую, оказывается предоставленным на произвол судьбы.
Остается вечной истиной, что человек в том лишь случае сохраняет свою
высшую ценность, свою свободу и независимость от власти
природы и общества, если есть Бог и Богочеловечество.
Страдание христианских святых было активно, а не пассивно: они бросали вызов законам
природы, они побеждали самые сильные страдания мира, так как находили источник
высшего бытия, перед которым всякое страдание ничтожно.
Но человек, занимающий иерархически
высшее и центральное положение, призванный быть добрым царем
природы, заразил всю
природу, все иерархически низшие существа грехом и отступничеством и стал рабом той низшей
природы, перед которой так страшно виновен и которую должен оживить.
Высшая точка христианской истории — аскетический подвиг святых Церкви Христовой, подвиг самоотречения и победы над
природой, лишь на поверхности противоречит идее истории, в подвиге этом — лишь кажущийся выход из процесса истории.
В
высшем смысле свободна лишь человеческая
природа, соединенная с божеской, обоженная; отпавшая от божеской и обожествившая себя — она порабощена необходимости естественного порядка и обессилена.
В чуде возвращается разум и смысл, осуществляется
высшее назначение бытия, а вот умирание по законам
природы неразумно и бессмысленно, отрицает назначение бытия.
У них, например, в секте Христова Любовь явно заметен протест против брака: соберутся мужчины и женщины и после известных молитв — кому какая временно супружница достается, тою и владеют; в противоположность этой секте, аскетизм у них доведен в хлыстовщине до бичевания себя вервиями, и, наконец,
высшая его точка проявилась в окончательном искажении человеческой
природы — это в скопцах.
Все в
природе строго законно, и не пропадает напрасно самое малейшее движение, следовательно, и посещения Яшей Кормилицыным Прозоровского флигелька в общей экономии
природы и в ряду социальных явлений должны были иметь
высшее научное объяснение.
— Я? О! — начал Александр, возводя взоры к небу, — я бы посвятил всю жизнь ей, я бы лежал у ног ее. Смотреть ей в глаза было бы
высшим счастьем. Каждое слово ее было бы мне законом. Я бы пел ее красоту, нашу любовь,
природу...
Христос признает существование обеих сторон параллелограмма, обеих вечных, неуничтожимых сил, из которых слагается жизнь человека: силу животной
природы и силу сознания сыновности богу. Не говоря о силе животной, которая, сама себя утверждая, остается всегда равна сама себе и находится вне власти человека, Христос говорит только о силе божеской, призывая человека к наибольшему сознанию ее, к наибольшему освобождению ее от того, что задерживает ее, и к доведению ее до
высшей степени напряжения.
От
природы характера веселого, восприимчивого в
высшей степени и легкомысленного, она вначале кое-как еще переносила свою горькую участь и даже могла подчас и смеяться самым веселым, беззаботным смехом; но с годами судьба взяла наконец свое.
Замечательно, как необъяснимое явление и противоречие в искаженной человеческой
природе, что Михайла Максимович, достигнув
высшей степени разврата и лютости, ревностно занялся построением каменной церкви в Парашине; он производил эту работу экономически.
Таким образом, служа полнейшими представителями
высшей степени человеческого сознания в известную эпоху и с этой высоты обозревая жизнь людей и
природы и рисуя ее перед нами, они возвышались над служебного ролью литературы и становились в ряд исторических деятелей, способствовавших человечеству в яснейшем сознании его живых сил и естественных наклонностей.
Ведь если откинуть только ту привычку к этому безобразию, которая стала для нас второй
природой, а взглянуть на жизнь наших
высших классов как она есть, со всем ее бесстыдством, ведь это один сплошной дом терпимости.
— Молчи! — продолжал Лежнев. — Каждый остается тем, чем сделала его
природа, и больше требовать от него нельзя! Ты назвал себя Вечным Жидом… А почему ты знаешь, может быть, тебе и следует так вечно странствовать, может быть, ты исполняешь этим
высшее, для тебя самого неизвестное назначение: народная мудрость гласит недаром, что все мы под Богом ходим. Ты едешь, — продолжал Лежнев, видя, что Рудин брался за шапку. — Ты не останешься ночевать?
Испуская последний вздох, я все-таки буду верить, что наука — самое важное, самое прекрасное и нужное в жизни человека, что она всегда была и будет
высшим проявлением любви и что только ею одною человек победит
природу и себя.
Спешим прибавить, что композитор может в самом деле проникнуться чувством, которое должно выражаться в его произведении; тогда он может написать нечто гораздо
высшее не только по внешней красивости, но и по внутреннему достоинству, нежели народная песня; но в таком случае его произведение будет произведением искусства или «уменья» только с технической стороны, только в том смысле, в котором и все человеческие произведения, созданные при помощи глубокого изучения, соображений, заботы о том, чтобы «выело как возможно лучше», могут назваться произведениями искусства.; в сущности же произведение композитора, написанное под преобладающим влиянием непроизвольного чувства, будет создание
природы (жизни) вообще, а не искусства.
Одним словом, происходит нечто в
высшей степени странное. Земля, мельница, огород — все, по-видимому, предназначенное самою
природой для извлечения дохода — все это оказывается не только лишним, но и прямо убыточным…
Влекомая непонятной, великой тоской,
природа возвышается от формы в форму; но, переходя в
высшее, она упорно держится в прежней форме и развивает ее до последней крайности, как будто все спасение в этой форме.
Так
природа, достигая совершения своего в человеке, останавливается на каждой попытке, увековечивая ее родом, вечно свидетельствующим о пройденном моменте, который для него
высшая, единая форма бытия.
Греко-римский мир был, по превосходству, реалистический; он любил и уважал
природу, он жил с нею заодно, он считал
высшим благом существовать; космос был для него истина, за пределами которой он ничего не видал, и космос ему довлел именно потому, что требования были ограниченны.
Еще можно бы иметь некоторые шансы на успех, предлагая заменить эти нелепости другими, равномерно бессмысленными; но чего же мог надеяться общественный реформатор, вопиявший против нелепостей — даже не во имя
высших туманных абстракций, а просто во имя здравого смысла, во имя первых, насущных потребностей здоровой человеческой
природы?..
Честный и благородный по
природе, получивший некоторые
высшие понятия и стремления, он никогда не мог успокоиться на тех мелких и часто не совсем чистых занятиях и отношениях, к которым был привязан обстоятельствами своего происхождения.
Это не совсем верно: Запад знает Рок, уверенно борется с ним и, чувствуя себя призванным к победе над Роком, постепенно вовлекает в эту великую боьбу и Восток. Запад рассматривает человека как
высшую цель
природы и орган, посредством коего она познает самое себя, бесконечно развивая все свойства этого органа; для Востока человек сам по себе не имеет значения и цены.
Подобно древнему язычнику, падавшему ниц перед неведомыми, грандиозными явлениями
природы, падает нынешний смертный пред чудесами
высшей цивилизации, которая хоть и тяжко отзывается на нем самом, но поражает его своими гигантскими размерами.
И вот звучный дифирамб, благоговейная молитва, восторженный гимн божеству исходит из младенческих уст, представляя себе все чудесным и таинственным, связывая все явления
природы с
высшими неведомыми силами; человек любит в это время слушать фантастические рассказы, вносящие элемент чудесного во все, им видимое, одушевляющие для него всю
природу, возводящие все частные явления к невидимому, но вечно живому и неизменному началу — божества.
Но вижу в этом только то, что люди, большинство их, к сожалению, несмотря на то, что закон их
высшей человеческой
природы открыт им, всё еще продолжая жить по закону животной
природы, этим лишают себя самого действительного средства самозащиты: воздаяния добром за зло, которым они могли бы пользоваться, если бы следовали не животному закону насилия, а человеческому закону любви.
Учения о всегдашнем повиновении установленным властям, о принятии за истину всего того, что проповедуется людьми, не могут быть приняты человеком, признающим
высшим судьей истины свою божественную
природу.
Обманутые все эти люди, — даже Христос напрасно страдал, отдавая свой дух воображаемому отцу, и напрасно думал, что проявляет его своею жизнью. Трагедия Голгофы вся была только ошибка: правда была на стороне тех, которые тогда смеялись над ним и желали его смерти, и теперь на стороне тех, которые совершенно равнодушны к тому соответствию с человеческой
природой, которое представляет эта выдуманная будто бы история. Кого почитать, кому верить, если вдохновение
высших существ только хитро придуманные басни?
Разум есть
высшее выражение нашей мыслящей
природы.
В Богоматери
природа, «земля», снова достигла своей вершины, той
высшей чистоты и непорочности, на которую она, и пораженная грехом, все же оказалась способна.
Но знание их было глубже и
высшее, чем у нашей науки; ибо наука наша ищет объяснить, что такое жизнь, сама стремится сознать ее, чтоб научить других жить; они же и без науки знали, как им жить…» «У них не, было веры, зато было твердое знание, что, когда восполнится их земная радость до пределов
природы земной, тогда наступит для них, и для живущих и для умерших, еще большее расширение соприкосновения с целым вселенной» (Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч. Л., 1983.
Из всех «секуляризованных» обломков некогда целостной культуры — культа искусство в наибольшей степени хранит в себе память о прошлом в сознании
высшей своей
природы и религиозных корней.
Но как через хозяйство просвечивает
высшее достоинство того, кто его ведет, так и власть находится в какой-то связи с царственной
природой человека, с присущим ему образом Божиим, хотя настолько же его выражает, насколько и затемняет.
Но к этому опыту нисколько не приближает (если только не удаляет) «оккультизм», научающий опытно воспринимать тела большей утонченности, нежели наш «физический план» (эфирное, астральное, ментальное тело), ибо по своей онтологической
природе эти
высшие «планы» составляют одно с планом «физическим», образуя, так сказать, разные степени сгущения телесности.
Иначе говоря, существует «естественное право», составляющее
высшую норму и задачу для положительного права, «право права» [«Естественное право» — совокупность прав и ценностей, вытекающих из естественной
природы человека и независимых от конкретных социальных условий.
Как и в прочем невозможно мыслить что-либо, если думать о чуждом и заниматься другим, и ничего нельзя присоединять к предмету мысли, чтобы получился самый этот предмет, — так же следует поступать и здесь, ибо, имея представление другого в душе, нельзя этого мыслить вследствие действия представления, и душа, охваченная и связанная другим, не может получить впечатления от представления противоположного; но, как говорится о материи, она должна быть бескачественна, если должна воспринимать образы (τύπους) всех вещей, также и душа должна быть в еще большей степени бесформенна, раз в ней не должно быть препятствия для ее наполнения и просвещения
высшей (της πρώτης)
природой.
Не знаю, возможно ли сие
природам высшим и духовным, которые, будучи ближе к Богу и озаряясь всецелым светом, может быть, видят Его, если не вполне, то совершеннее и определеннее нас и притом, по мере своего чина, одни других больше и меньше»» [Творения иже во святых отца нашего Григория Богослова, Архиепископа Константинопольского, изд. 3‑е, часть III. M., 1889, стр, 14–15.].
Столь же в бемовском духе развито и следующее объяснение мирового зла и несовершенства из божественной полноты: «На вопрос, почему Бог не создал всех людей таким образом, чтобы они руководствовались одним только разумом, у меня нет другого ответа, кроме следующего: конечно, потому что у него было достаточно материала для сотворения всего, от самой
высшей степени совершенства до самой низшей; или, прямее говоря, потому, что законы
природы его настолько обширны, что их было достаточно для произведения всего, что только может представить себе бесконечный ум» (ib., 62)134.].
Муки полнейшего разочарования в себе и в своем пути, а в то же время нежелание и неспособность принять это разочарование, и вдобавок еще сознание
высшей своей
природы и мучительно завистливое влечение к божественному миру — терзают душу невыразимыми на человеческом языке страданиями.
«Как ψιλή άνευ χαρακτήρας δπαρξις, Бог не может быть мыслим ни безусловным благом и любовью, ни абсолютной красотою, ни совершеннейшим разумом; по своему существу Бог выше всех этих атрибутов личного бытия, — лучше, чем само благо и любовь, совершеннее, чем сама добродетель, прекраснее, чем сама красота; его нельзя назвать и разумом в собственном смысле, ибо он выше всякой разумной
природы (οίμείνων ή λογική φύσις); он не есть даже и монада в строгом смысле, но чище, чем сама монада, и проще, чем сама простота [Legat, ad Cajum Fr. 992, с: «το πρώτον αγαθόν (ό θεός) καί καλόν και εύδαίμονα και μακάριον, ει δη τάληθές ειπείν, το κρεϊττον μεν αγαθού, κάλλιον δε καλού και μακαρίου μεν μακαριώτερον. ευδαιμονίας δε αυτής εΰδαιονέστερον» (
Высшее благо — Бог — и прекрасно, и счастливо, и блаженно, если же сказать правду, то оно лучше блага, прекраснее красоты и блаженнее блаженства, счастливее самого счастья). De m. op. Pf. l, 6: «κρείττων (ό θεός) ή αυτό τάγαθόν και αυτό το καλόν, κρείττων τε και ή αρετή, και κρεϊττον ή επιστήμη».
С малолетства была она мечтательна и восторженна и по
природе своей любила возноситься умственно в
высшие пределы, не всякому доступные.
То был первообраз человека, выразитель его
высших и сильнейших возбуждений, как воодушевленный мечтатель, приведенный в восторг близостью бога, как разделяющий его страдания товарищ, в котором отражаются муки божества, как вещатель мудрости, исходящей из самых глубин
природы.
Дионисический грек ищет истины и
природы в ее
высшей мощи, он чувствует себя чарами превращенным в сатира.
Человек стал в собственных глазах как бы художественным произведением: словно огромная творческая сила
природы проявляется здесь, в трепете опьянения, для доставления
высшего блаженного удовлетворения Первоединому.
Я, сын благородных родителей, христианин, получивший
высшее образование, по
природе не злой и не глупый, не чувствовал ни малейшего беспокойства, когда платил женщинам, как говорят немцы, Blutgeld или когда провожал гимназисток оскорбительными взглядами…